Грязный Гарри [другой перевод] - Филип Рок

Гарри просунул палец за скобу и неловко дернул рукой. Пистолет упал в траву примерно в шести футах от креста, и Гарри автоматически отметил место.

— Теперь подними руки… Выше, еще выше.

Гарри послушно поднял руки. Он играл по его правилам.

— Повернись лицом к кресту, руки подняты, ноги раздвинуты. Ты же знаешь, как это делается.

Гарри подчинился. Он повернулся лицом к кресту и прислонил голову к шершавому бетону. Руки упирались в подножие креста, ноги широко расставлены в стороны — словно на занятии утренней гимнастики в школе, подумал Гарри. Он был образцом сотрудничества, никаких проблем для убийцы. И у того не было ни малейших оснований подкрадываться к Гарри и изо всех сил бить его в шею стволом «шмайсера» — никаких оснований, но он, тем не менее, это сделал. Гарри рухнул на траву, тяжело перекатился на спину и затих, лежа лицом к небу, к звездам, которых он уже не видел.

Чико проклинал пластиковый наушник с того самого момента, как только вставил его в ухо. Он гудел и жужжал, как рассерженный шмель. Он действовал на нервы, доводил до бешенства, но Чико не смел даже подумать, чтобы вытащить его хотя бы на секунду. Он действительно улавливал все слова, вот только звучали они глуховато и словно издали. Например, вместо «Скотт-энд, Чико», ему послышалось «Дотен-дей, Бико».

Но он понял, о чем идет речь. Он постоянно держался не далее чем в четырех кварталах от Гарри. Когда Гарри сообщил, что начинает подниматься к кресту, он уже занял позицию на Портола-драйв. Он едва не спалил покрышки, когда пришлось свернуть с автострады. В парк он попал через служебный вход, бросив машину в эвкалиптовой роще, достал из-под сиденья револьвер и дальше уже двигался своим ходом.

Сейчас Чико, стараясь избегать пешеходных тропинок, пробирался на обратную сторону холма. Колючие ветки цеплялись за одежду, но ему удалось продраться через кустарник, и теперь он осторожно шел сквозь чернильную темноту, в которой тонкими голосами пели какие-то насекомые. Его ориентиром был ярко освещенный крест, который почему-то упорно не хотел приближаться.

Наушник вдруг ожил, из него полилась неразборчивая речь. Чико ничего не понял, кроме одного: Гарри где-то близко, не более чем в пятистах ярдах выше по холму. Впереди послышалось журчание ручья! Пятьсот ярдов! Пятьсот миль через непролазные заросли.

Убийца сидел на корточках, автомат лежал у него на коленях, ствол смотрел в лицо Гарри Фрэнсиса Каллахэна.

— Просыпайся, сукин сын.

Голос его был мягкий и до странного ласковый. Он лениво поднял правую руку и наотмашь ударил Гарри по лицу. Гарри вздрогнул и, застонав от боли, открыл глаза.

Человек неторопливо встал на ноги, критически оглядел Гарри и затем с размаху ударил его ногой в пах. От пронзившей все тело боли Гарри сложился, как перочинный нож, из горла его вырвался приглушенный крик. Казалось, от пояса до пяток в теле его не осталось ни одной целой кости. Он прикрыл ладонями пах, и человек ударил его по рукам.

— Посмей только пикнуть, и я снесу тебе башку! Заткни свою свинячью пасть и слушай меня! Мне есть что сказать тебе, полицейский, а ты не обращаешь внимания. Я прав? Отвечай, черт возьми!

Гарри поднял голову и посмотрел на него: глаза убийцы светились в темноте, как два мраморных шарика. Человек наклонился над Гарри и ткнул его стволом автомата в горло, чуть ниже адамова яблока. Гарри стошнило — он повернул голову в сторону, чтобы не испачкаться.

Человек поморщился от отвращения. Он схватил Гарри за волосы и принялся трясти, словно пес — крысу.

— Свинья! Грязный, мерзкий ублюдок! Закрой свою вонючую пасть и слушай меня, я еще не закончил! Мне надо кое-что сказать тебе. Ты меня слышишь?

В ответ он услышал лишь какое-то бульканье в горле Гарри. Убийца отпустил его волосы и ударил кулаком в темя.

— Я спросил… ты меня слышишь?

— Да, — еле слышно прошептал Гарри, на губах его выступила желтоватая пена.

— Так-то лучше, потому что прежде чем я отобью тебе почки, ты должен узнать кое-что еще. Мои планы немного изменились. Девчонка умрет.

В сердце каждого мужчины есть один, очень надежно скрытый обнаженный нерв, к которому нельзя прикасаться ни при каких обстоятельствах, ибо в противном случае мужчина на ваших глазах превратится в страшное, жестокое существо, совершенно неуправляемое и ведомое одними лишь первобытными звериными инстинктами.

Из груди Гарри Каллахэна вырвался страшный крик — вой загнанного в угол, обезумевшего зверя, который готов к смерти и желает лишь одного: подороже продать свою жизнь. Гарри выбросил вверх руку и вцепился убийце в горло, разрывая его ногтями до крови. Что-то громадное, багровое и безобразное заволокло его сознание, уничтожив все следы цивилизации, частью которой все это время был Гарри Фрэнсис Каллахэн. Он хотел впиться в сонную артерию убийцы и вырвать ее из гортани. Он хотел рвать его плоть. Он хотел напиться его крови. Много еще чего хотел Гарри, но силы его были на исходе, и потому одеревеневшие пальцы лишь слабо коснулись шеи убийцы.

— На тебя противно смотреть, — сказал убийца.

Стволом автомата он сбросил руку Гарри со своей шеи, выпрямился и передернул затвор, посылая патрон в ствол. Он медленно попятился назад и приложил приклад «шмайсера» к плечу. Он тщательно прицелился в грудь Гарри.

— Сейчас я пущу тебе кровь, полицейский. Ты истечешь кровью, как свинья.

БУМ… БУМ…

Выстрелы раздались один за другим — кто-то с такой скоростью дважды нажал на курок, что два выстрела почти слились в один. Пули ушли в небо, никому персонально они и не предназначались, однако этого было достаточно, чтобы убийца резко повернулся в сторону и затем бросился навзничь в высокий мокрый папоротник, которым зарос цоколь креста. Упав на землю, он развернул ствол в ту сторону, откуда прозвучали выстрелы, и перевел оружие в режим полуавтоматической стрельбы. Он лежал в траве и проклинал свет, который заливал его позицию. Взгляд его не отрывался от границы света и тьмы в той стороне, откуда только что раздались выстрелы. Он потерял всякий интерес к распластанной в траве фигуре Гарри Каллахэна. Он прицелился в куст и четыре раза нажал на курок. Автомат слабо дернулся в его руках, пули сбили несколько листьев и со свистом умчались за ручей.

Выстрелы заставили Чико покинуть кусты. Он выскочил из-за своего укрытия и бросился к серому камню, в верхней части которого был устроен фонтанчик питьевой воды. Он продолжал стрелять на бегу, с бедра, но пули угодили в бетонный цоколь креста и с воем срикошетили вбок.

Убийца перевел рычаг на автоматическую стрельбу и очередью выпустил девять оставшихся в обойме патронов по бегущей фигуре. Ливень пуль вырвал куски грунта, оставил крупные оспины на сером граните, но ни одна из них не настигла Чико Гонзалеса.

— Ублюдок, — выкрикнул убийца.

Во внутреннем кармане ветровки у него оставалась еще одна обойма, но перезаряжать автомат, лежа на свету, под прикрытием одних лишь стеблей папоротника было рискованно. Он по-крабьи отполз назад и стал смещаться за бетонный цоколь. Пистолет Чико тут же среагировал на это движение, пуля взвизгнула всего в дюйме от головы убийцы.

— Чико! Не надо, не убивай его! — в этот крик Гарри вложил все оставшиеся у него силы.

Он едва не потерял сознание от обрушившейся на него боли, легкие его разрывал свистящий кашель.

— О’кей, компадре! — крикнул ему Чико.

Он удобно устроился под надежной защитой гранитного постамента фонтанчика. Он отчетливо видел, как убийца заползает за цоколь креста. Еще несколько секунд, и он скроется из вида. Чико успевал выстрелить всего лишь раз, но слишком велико было расстояние, он не мог ничего гарантировать. Он опустил пистолет и тихо выругался. Теперь придется пробираться через аллею с северной стороны креста и оттуда пробовать выкурить этого типа. Это было чертовски рискованно, но другого выхода не оставалось.

Преодолевая боль, Гарри полз через траву — он на ощупь, словно слепой, широко выбрасывал руки и шарил в траве. Под пальцами то и дело оказывались стебли папоротника, мелкие ветки, камешки — все что угодно, только не рифленая рукоятка верного «магнума». Он лежал где-то здесь, но где? Гарри чувствовал, что теряет ориентацию. Он потряс головой, расслабился, несколько раз глубоко вдохнул холодный влажный воздух, и сознание его немного прояснилось.

— Ну его к черту, — пробормотал он сквозь зубы.

Приподняв штанину, он снял с голени нож, с щелчком выбросил лезвие и довольно ухмыльнулся, увидев блеснувшую в ярком свете сталь.

Убийца отбросил пустой магазин и вставил в автомат новую обойму. Положив ствол на сгиб левой руки, он быстро пополз вокруг цоколя к Каллахэну и его сумке. Сейчас его прежде всего занимали деньги. Каллахэна он убьет одним выстрелом в голову. Надо подобрать сумку, а потом — один бросок в высокие кусты. Если полицейский окажется полным идиотом и бросится за ним — что ж, такова его судьба.